Теодор Нарбут родился в 1784 году в имении Шавры бывшего Лидского уезда, сейчас это Вороновский район.
        Сегодня нет того имения. Хотя были там и красивый усадебный дом, и въездные ворота, украшенные раритетами, добытыми хозяином усадьбы во время раскопок, и уникальная библиотека...
         Род Нарбутов древний и славный. По легенде, три линии — Радзивиллы, Остики и Нарбуты — ведутся от жреца Лиздейки, сына князя Наримонта. Сам Теодор Нарбут в эту версию верил и любил писать свою фамилию так: Остик–Нарбут.

        Он был разносторонне одаренной личностью: военный инженер, археолог, фольклорист, краевед, литератор, поэт, историк, способный хозяйственник. Знал девять европейских языков.
        Возможно, с легенды о родословной и началось увлечение маленького Теодора историей. Впрочем, это не помешало ему поначалу выбрать профессию самую что ни на есть техническую — военного инженера. В 1803 году Теодор Нарбут заканчивает петербургский кадетский корпус, ему присваивается странное на современный слух звание «кондуктор первого класса» и начинается первая работа: исследование Немана в группе гидрографа Энтельвейна.

       А дальше началась война.

       Вначале Теодор участвует в войне России и Пруссии против Франции, потом — в русско–шведской... В перерывах военный инженер занимался возведением крепостных сооружений, но и в боях побывал нешуточных. И контузило его так, что почти потерял слух, и руку прострелило. В рукопашном бою под Астраленкой получил штыковое ранение. Видимо, этого с Нарбута хватило. Больше в боях он не участвовал.

       Начинается один из крупнейших проектов его жизни — Бобруйская крепость.

       Российское командование понимало, что нужно укреплять западные рубежи. Для этого было решено построить пять крепостей. Для одной из них присмотрел место Теодор Нарбут — на развалинах древнего замка в Бобруйске, над рекой Березина.

       Крепость Бобруйск должна была служить опорным пунктом в Полесье и плацдармом для сбора войск в случае агрессии в этом регионе.

        В заданные районы были направлены специалисты. В том числе и поручик Теодор Нарбут. Уже во время этой своей командировки он разработал детальный план первоначального строительства крепости. С этим планом позже и выступил перед комиссией в Петербурге. И был поддержан генералом Опперманом.

       По представленному плану крепость Бобруйск должна была стать самой мощной в Европе. На противоположном берегу Бобруйки планировалось возвести нагорное укрепление, а на левом берегу Березины — укрепление перед мостом.

       Сама крепость, по плану Нарбута, должна была состоять, из семи полигонов и прибрежного фронта, южная часть которого именовалась восьмым полигоном. Общая протяженность всех фронтов составляла 3,8 километра. Внутренняя часть крепости также имела солидные размеры (около 110-120 га), причем на ее территории планировалось построить более 250 жилых домов. План Нарбута предусматривал строительство специальных склепов под крепостными сооружениями, а также особых подземных галерей через которые войска из крепости могли быстро выбраться и напасть на неприятеля. Такие подземные галереи разветвлялись в разные стороны и соединяли между собой крепостные сооружения.

       Был составлен и план застройки самого города. Интересно, что в целях обороны в городе запрещалось строительство кирпичных домов. Первые кирпичные дома в Бобруйске появились только в конце XIX в., когда крепость потеряла свое значение.

      4 июля 1810 г. начались земляные работы. К 1295 рабочим присоединились 12 батальонов из резервной армии генерала Милорадовича. Использовались местные строительные материалы, а также материалы из Карелии, Украины, Кавказа, Урала и даже далекой Италии (противопожарная глина для изготовления кирпича). На строительство привлекались крепостные крестьяне из Могилевской, Минской и Черниговской губерний.

      Составитель проекта в этот период постоянно находился в Бобруйске. Он отвечал за работу одного из трех кирпичных заводов, которые выпускали продукцию в непосредственной близости от крепости. К началу 1812 г., когда основные строительные работы были завершены, Теодор Нарбут начинает испытывать проблемы со здоровьем. Он теряет слух. По этой причине подаёт в отставку и уезжает в родовое имение Лавры (ныне Вороновский район). За свою службу по строительству Бобруйской крепости Т. Нарбут награжден орденами Владимира IV степени и Святой Анны II степени.

        В начале сентября 1810 г. иезуитский костел, оказавшийся на территории крепости, был перестроен в цейхгауз, а иезуитский монастырь реконструирован в артиллерийский арсенал. Были возведены казармы, госпиталь, склады. До начала войны 1812 г. построено пять основных бастионов, часть внутренних сооружений, насыпаны валы, выкопаны глубокие рвы.

       Бобруйская крепость считалась самой неприступной, самой оснащенной в Российской империи. Думал ли Теодор Нарбут, участвуя в ее строительстве, что строит и одну из самых страшных в империи тюрем? Именно в Бобруйскую крепость были брошены некоторые декабристы, и впоследствии, во время восстаний, бушевавших на территории Беларуси, грозная крепость становилась темницей для инсургентов.

        Но вряд ли и российский царь Александр II, который подписывал проект, подозревал, что зодчий впоследствии будет строить планы по захвату этой крепости. А пока он ее строит и... делает раскопки.

     Ведь во время возведения фортификационных сооружений земляных работ проводится много. Вот и разрыли рабочие курган, потом другой...

       Это сейчас каждый школьник знает, что курган — древняя могила... А во время Теодора Нарбута об этом нужно было кому–то догадаться и научно доказать. Нарбут увлекся раскопками. Знакомство с доктором Генертом из Быхова, книгособирателем, стало еще одним стимулом. В собрании Генерта находилась уникальная рукопись XIV века. Молодой инженер читал ее, как увлекательнейший роман. И, выйдя в отставку и поселившись в своем имении Шавры, всерьез занялся историческими исследованиями. Публикация «О курганах» положила начало научным работам. Правда, многие ученые обвиняли Нарбута в том, что он выдумывает первоисточники и много фантазирует. Похоже, не без того — Нарбут очень увлекался легендами и преданиями, да и специального образования–то не получил. Но все же его заслуги перед исторической наукой несомненны: он — автор девятитомной «Древней истории литовского народа», первого столь фундаментального исследования о совместной истории белорусского и литовского народов, о Великом княжестве Литовском. Кстати, мало упоминаемый факт — за этот труд Николай I наградил Теодора Нарбута перстнем с бриллиантом.

                В войне 1812 года Теодор Нарбут не участвовал, причем существует много версий почему. Официальная — болезни, старые ранения, сидел себе в своих Шаврах. Другая версия — на самом деле он воевал на стороне Наполеона, был переводчиком при штабе Маро (все же знание десятка языков!). Третья — что он участвовал в войне на стороне русских войск и даже был награжден. Впрочем, наградили его действительно, но в начале 1812 года, за возведение Бобруйской крепости. Цитадель тогда была почти завершена, а Нарбут в связи с ухудшением здоровья подал в отставку.
                  Итак, 1812 год — темное пятно... Но восстание 1831 года — фрагмент не светлее. Вроде бы Нарбуту предложили присоединиться к инсургентам, но он отказался, опять–таки сославшись на контузию, из–за которой потерял слух. И есть гипотеза, что на самом деле он не самоустранился, а просто занялся тайной подготовкой к захвату возведенной им Бобруйской крепости. Во всяком случае, позицию свою он обозначил — за пасквиль на Россию в 1831 году Теодор Нарбут был арестован, но поскольку доказательств его связей с восстанием не нашли, отделался штрафом.

              По изгнании французов из России, ввиду выяснившегося значения Бобруйской крепости, принято было решение достроить и усилить ее. Для этого в апреле 1818 г. генерал-лейтенант и директор инженерного департамента Карл Иванович Опперман выступает перед военной коллегией с дополнительным проектом к плану Т. Нарбута. Согласно новому плану предполагается построить еще 20 пороховых склепов, 4 артиллерийских и инженерных цейхгауза, 29 офицерских квартир и нагорные укрепления.

             Начавшаяся в тот год застройка крепости осуществлялась по детальному проекту архитектора инженерного департамента Александра Егоровича Штауберта. Поэтому можно говорить, что вся заслуга по дальнейшему укреплению и преобразованию крепости принадлежит именно этому зодчему. Вся территория внутри крепости, по плану Штауберта, была разбита регулярной сетью взаимно перпендикулярных улиц, застроенных двух-, трехэтажными домами в едином стиле классицизма. На пересечении главных улиц создана Соборная площадь с домом коменданта, строениями госпиталя и штаба. В центре этой площади находился величественный собор Александра Невского. Это был крестовокупольный храм с двухъярусной колокольней. С южной стороны на эту площадь выходило здание костела Петра и Павла. В центре западной части площади находился офицерский дом. Перед главным фасадом госпиталя располагался ботанический сад. Вышеуказанная площадь была обсажена в четыре ряда деревьями, которые создавали бульвар. Всего было высажено больше тысячи деревьев. Кроме того, в центральной части Соборной площади возвели белокаменное здание, предназначенное для торжественных приемов, которые устраивал комендант.

          Всего на территории крепости располагалось четыре улицы и несколько закоулков. В западной части размещались казармы, в восточной — склады, артиллерийский и инженерный парки.

          До 1820 г. было построено еще 17 бастионов, несколько башен, в том числе и так называемая трехэтажная «башня Оппермана». За речкой Бобруйкой возвели нагорное укрепление, получившее название по имени прусского короля «Фридрих-Вильгельм». На той же реке Бобруйке была устроена запруда со шлюзами, что давало возможность наводнять пространство между главной крепостью и укреплением «Фридрих-Вильгельм». Строительство крепости в основном было закончено до 1836 г.

         Позже Нарбут создал в Вильно археологический музей и археографическую комиссию. Параллельно не забывал и о хозяйстве, экономистом был неплохим. А еще в Друскининкае основал водолечебницу... Именно там теперь действует известный санаторий. И еще одна из его заслуг перед наукой — он опубликовал «Хронику Быховца».
         Вот только вокруг «Хроники Быховца» разгорелся скандал... Рукопись была найдена учителем виленской гимназии Ипполитом Климашевским в библиотеке помещика Быховца из усадьбы Могилевцы Волковысского уезда. Впоследствии Быховец переслал ее Нарбуту, и тот ее опубликовал. Описываются в хронике события до 1506 года, в том числе Грюнвальдская битва... Причем на хорошем белорусском разговорном языке и с позиций патриота Великого княжества Литовского. Например, там утверждается, что под Грюнвальдом Тевтонский орден был разгромлен силами только княжества, а поляки «и сабли не вынимали», рассказывается, как жители Вильно не хотели принимать «латинскую веру», и что Витовт, как и Ягайло, вначале был православным. И, разумеется, непредвзятому читателю сразу понятно, что под термином «Литва» нужно понимать «Беларусь». Сразу пошли слухи, что «хроника» фальсифицирована Теодором Нарбутом — он прекрасно владел белорусским языком, занимался литературными переводами. К тому же рукопись таинственным образом исчезла сразу после опубликования, а нашедший ее Ипполит Климашевский тоже пропал: он участвовал в восстании 1831 года и после уехал в эмиграцию. Но сегодняшние исследователи сходятся все же на том, что рукопись подлинная и написана в середине XVI века.

     А как же «лирическая линия» сюжета? Любовь? Семья?
            Хозяйство в Шаврах вела сирота, бедная шляхтянка, а по некоторым сведениям, и вообще крестьянка, Кристина. В одних исследованиях ее девичья фамилия называется как Пайздерская, в других — Садовская. Ее отец служил солдатом в армии Тадеуша Костюшко. Была Кристина младше хозяина почти на 20 лет. Именно она и стала его избранницей. Подарила ему девять (кое–где говорится — 11) детей... Причем трое первых, Михал, Атон и Альдона, умерли в детстве.
                   Много лет Кристина пребывала в статусе сожительницы, дети, которые рождались, считались незаконными. Женился Теодор на Кристине только в 56–летнем возрасте.
               ...Начало XIX века. Сожительство помещика с молоденькой служанкой, наверное, не было редкостью, но в данном случае она не находилась в статусе наложницы. Теодор признавал рожденных от нее детей, жил рядом с ней до конца дней, вероятно, у них были общие патриотические взгляды и настоящая любовь. Неосвященный брак в обществе того времени считался скандалом. То, что Теодор долго не женился, похоже, подтверждает, что сирота Кристина действительно была не шляхетского сословия. Женитьба родовитого шляхтича, родни Радзивиллов, на безродной девушке — это тоже должен был быть скандал. Однако венчание состоялось перед самым восстанием 1831 года, в Варшаве уже шли сражения. Скорее всего, Теодор предвидел страшные испытания и хотел, пока есть возможность, «узаконить» детей и возлюбленную. На верующих людей не могло не влиять и то, что дети, рожденные «во грехе», умирали один за другим.

         Восстание, 1863 — 1864 годов, стало для семьи роковым. Сам Теодор Нарбут был уже в преклонном возрасте, но его дети как раз подросли. Сын Людвик Нарбут, родившийся вскоре после того, как родители освятили свой брак, стал известным повстанческим командиром, он погиб в бою. Кстати, в его отряде сражался молодой Франтишек Богушевич. Другой сын, Болеслав, после гибели брата командовал отрядом, был арестован, приговорен к смерти, но ввиду юного возраста смертный приговор заменили каторгой. Еще один сын, Франтишек Нарбут, учился на факультете права Петербургского университета, присоединился к восставшим, после поражения восстания эмигрировал в Европу. Самый младший сын, Станислав, в свои одиннадцать лет был у повстанцев дозорным. Впоследствии он окончил Мюнхенский университет, стал врачом, много лет работал в Браславе, оставив о себе добрую память. Еще один сын, Алоиз–Александр, оказался «по другую сторону баррикады»: когда началось восстание, он служил поручиком гренадерского полка в Петербурге. Но в 1864–м подал в отставку, что неудивительно. Принимала участие в событиях и 24–летняя Теодора Нарбут. Когда над ней нависла угроза ареста, ее матери Кристине удалось организовать дочери побег. Теодора уехала в Париж, долго жила там, поскольку была заочно приговорена к каторге, а умерла в Кракове в 20–х годах прошлого века, в доме престарелых. На родовом древе Нарбутов значатся еще дочери Амелия и Иоанна, но об их судьбе мало что известно.

        Кристина и Теодор Нарбуты были признаны врагами империи. Плохо воспитали детей! Только Теодора уже не получилось наказать: когда пришли его арестовывать, он был парализован, и 26 ноября 1864 года, на восьмидесятом году своей жизни, умер. Его похоронили рядом с костелом в Наче, неподалеку от Шавров. А вот Кристине снисхождения не полагалось, хотя и она уже была не молода. Ее выслали в Пензенскую губернию.
           Вернулась Кристина Нарбут в Шавры только в 1871 году (хотя часто пишут, что она пробыла в ссылке 20 лет). Добиралась где пешком, где на телеге... В разоренное гнездо приехал и сын Болеслав — на каторге он заболел чахоткой и был отпущен домой умирать. В 1889 году его похоронили на кладбище в Шаврах. Через десять лет рядом появилась могила Кристины Нарбут.
           Что ж, в 1891 году количество «польских» ссыльных в пределах Российской империи доходило до 100 тысяч. Только представьте эту цифру! И примите во внимание, что это были люди образованные, граждански активные и в большинстве своем — с белорусских земель.
      Усадьбу в Шаврах сровняли с землей. Сегодня там возле кладбища стоит валун с надписью: «Нарбутам — участникам восстания 1863 года. Потомки».